Маленький венский вальс.

Очень очень грустно и до крайности нелепо. Виллему в ванной, потому могу писать фигню.
Мой Уроборос, эшеровские друг друга рисующие руки — из ничего в ничто — ползёт от дверей балкона. Очень хочется курить, или повыть на луну, или написать с киллограм нытья. Но я не буду ))) Нечто прекрасное, как всегда )) Помогает не сойти с ума опять. Всё отлично, и потому самозабвенно брежу и грежу и носокопаю.

Федерико Гарсиа Лорка.
МАЛЕНЬКИЙ ВЕНСКИЙ ВАЛЬС
Десять девушек едут Веной.
Плачет смерть на груди гуляки.
Есть там лес голубиных чучел
и заря в антикварном мраке.
Есть там залы, где сотни окон
и за ними деревьев купы...
О, возьми этот вальс,
этот вальс, закусивший губы.

Этот вальс, этот вальс,
полный смерти, мольбы и вина,
где шелками играет волна.

Я люблю, я люблю, я люблю,
я люблю тебя там, на луне,
и с увядшею книгой в окне,
и в укромном гнезде маргаритки,
и в том танце, что снится улитке...
Так порадуй теплом
этот вальс с перебитым крылом.

Есть три зеркала в венском зале,
где губам твоим вторят дали.
Смерть играет на клавесине,
и танцующих красят синим,
и на слезы наводит глянец...

А над городом - тени пьяниц...
О, возьми этот вальс,
на руках умирающий танец.

Я люблю, я люблю, мое чудо,
Я люблю тебя вечно и всюду,
и на крыше, где детство мне снится,
и когда ты поднимешь ресницы,
а за ними, в серебряной стуже, -
старой Венгрии звезды пастушьи,
и ягнята, и лилии льда...
О возьми этот вальс,
этот вальс "Я люблю навсегда".

Я с тобой танцевать буду в Вене
в карнавальном наряде реки,
в домино из воды и тени.
Как темны мои тростники!..
А потом прощальной данью
я оставлю эхо дыханья
в фотографиях и флюгерах,
поцелуи сложу перед дверью -
и волнам твоей поступи вверю
ленты вальса, скрипку и прах.

Перевод А.Гелескула

БАЛЛАДА МОРСКОЙ ВОДЫ
Море смеется
у края лагуны.
Пенные зубы,
лазурные губы...

- Девушка с бронзовой грудью,
что ты глядишь с тоскою?

- Торгую водой, сеньор мой,
водой морскою.

- Юноша с темной кровью,
что в ней шумит не смолкая?

- Это вода, сеньор мой,
вода морская.

- Мать, отчего твои слезы
льются соленой рекою?

- Плачу водой, сеньор мой,
водой морскою.

- Сердце, скажи мне, сердце,-
откуда горечь такая?

- Слишком горька, сеньор мой,
вода морская...

А море смеется
у края лагуны.
Пенные зубы,
лазурные губы.

Перевод Гелескула

ВАРИАЦИЯ
Лунная заводь реки
под крутизною размытой.

Сонный затон тишины
под отголоском-ракитой.

И водоем твоих губ,
под поцелуями скрытый.

Перевод Гелескула

@темы: поэзия, Линде-аллее, занимательное носокопание, Федерико Гарсиа Лорка, красота

---

Ну и кто вы по-вашему?.. Прелесть

Вы просто прелесть! Невозмутимая прелесть! Люди, плачьте от счастья, такие люди существуют!

Пройти тест

Я прелесть. Как приятно слышать читать. Меня назвали прелестью. Хотя вообще-то, как истинному самураю, мне это пофигу.

@темы: тестег, что попало

---

Вижу насквозь.

Чёрт подери, моя сестрица просто прелесть, серьёзно! Чудо.
Это существо одевало линзы и уронило одну. Мы полчаса искали их по всей ванной, точнее, я, а она сидела в комнате, ревела и жаловалась маме по телефону. Потом оказалось, что линза упала на рамку зеркала и лежит там, мирно и с отлично скрываемым сарказмом (но я-то её насквозь вижу) наблюдает за нами. Я умер!..

@настроение: помираю со смеху!!

@темы: Линде-аллее, наблюдения и впечатления

---

Фрай. С.Дж.Фрай.

"Моав — умывальная чаша моя". Автобиография. *сидит и любуется*
Только начал читать, но мне уже нравится...
Чёрт, кого я из себя строю? Я в восторге, в восхищении, вне себя от радости, с тех пор, как только увидел эту книгу в местном весьма адском магазинчике.
Адские магазины — это такие губительные для души места, где действительно есть всякие классные штуки, о которых ты мечтаешь с младенчества. И дохренищща всего другого, о котором ты не мог и мечтать. Спастись можно только осенив себя знамением и прочитав трижды молитву "На это у меня нет денег". В таких зловещих местах сгинули лучшие из знакомых мне людей.
Но — ооо! Я грешен! И у меня есть эта книга! Аууурр, Гррр *завывает, одержим бесами*.
На самом деле это Виллему, моя эльфийская сестрёнка, подарила мне сие бесовское чудо в честь предстоящего моего дня рождения (хотя это предстоит ещё не скоро).

@настроение: вне себя от радости.

@темы: книги, Линде-аллее, наблюдения и впечатления, Стивен Фрай!!, это от Лукавого

---

Попытка сделать пост.

Смотрели "Доктора Хауса". Прикольно.
Меня от компа оторвало только сообщение о том, что да, в сериале снимается Хью Лори! И привело... к экрану. А вообще очень интересно, захватывающе и смешно. Обилие медицинских терминов немного подавляет, Вилли то ничего, она в теме, а я сижу как придурок истинный гуманитарий.
Знакомые из вуза весь день собирались прийти ко мне за шпорами и другими материалами для экзамена, но так и не собрались. Это неприлично — занимать время других людей )))))
Они всё ещё сдают ГОСЫ!! Бедняги, сколько же нервов это выматывает... *протянул, удобно устроившись в кресле с чашечкой чаю*.
А ещё я закрыл дневник )) чтобы не лазили всякие... моя паранойя опять зашкаливает.
Пытаюсь вмешиваться в дискуссии. Извините, если вы видете эту фразу: я жажду общения и потому лезу с немного корявыми комментами. Да, я по вам скучаю, вот.

@темы: что попало, Линде-аллее

---

.belle

Здрасте здрасте здрасте, .belle. Какими судьбами? Вообще, добро пожаловать, и вы имеете право задать мне три вопроса. Я буду говорить правду, правду и ничего кроме правды. Или ускользать от ответа. Я же слизеринец, так что мне простительно

@темы: читатели, приветствие

---

Повседневное.

Сегодня чудесно провели день )) точнее...
Обычно мне ходить по магазинам одежды — ЭТО АД! Серьёзно, у меня уже рефлекс, что через четверть часа я начинаю тихо отключаться и зевать или гневно дымиться.
Но с Виллему мы мило болтали всю дорогу. При этом она как-то быстренько и незаметно обрела кучу вещичек, которые выглядят как одёжки куколки, лолитично-школьные. Так что у неё теперь есть гардероб, в котором она выглядит просто отлично отлично отлично, а у меня остались невредимыми нервы.
А ещё она приготовила на ужин рыбу. Получилось чудесно, гораздо лучше, чем у меня бывает!
И я рисую Соби.

@настроение: благодушное ))

@темы: Линде-аллее, наблюдения и впечатления, Виллему Линд ))

---

Рысёнок.

Я домашний тиран (( Но зато, Виллему, когда ты уедешь, мы сможем общаться через дневники Рысята для тебя. Ты просто чудо.

@темы: Линде-аллее, прелесть

---

Приветствие.

Как обычно, приветствую нового читателя! Но совершенно не обычного читателя! Добро пожаловать, фрёкен Виллему!!!
Виллему Линд, я безумно рад тебя здесь видеть!!

цветы вереска, специально для тебя ))

А ещё, моя радость, ты можешь задать мне три вопроса )) а я на них отвечу, постараюсь даже не врать! Но всю правду выложить не обещаю
P.S.: Я тебя люблю
Ннда... а вести дневники нам придётся по очереди, ибо с одного компа!

@настроение: восторженное

@темы: читатели, приветствие, Линде-аллее, Виллему Линд ))

---

Моя любовь приедет завтра. Снова увидеть её.

Ф.Г.Лорка.
Если б мог по луне гадать я.
Я твоё повторяю имя
по ночам в тиши молчаливой,
когда собираются звёзды
к лунному водопою
и смутные листья дремлют, свесившись над тропою.
И кажусь я себе в ту пору
пустотою из звуков и боли,
обезумевшими часами,
что о прошлом поют поневоле.

Я твоё повторяю имя
этой ночью во тьме молчаливой,
и звучит оно так отдалённо,
как ещё никогда не звучало.
Это имя дальше, чем звёзды,
и печальней, чем дождь усталый.

Полюблю ли тебя я снова,
как любить я умел когда-то?
Разве сердце моё виновато?
И какою любовь моя станет,
когда белый туман растает?
Будет тихой и светлой?
Не знаю.
Если б мог по луне гадать я,
как ромашку, её обрывая.

Вот так оно примерно и было. Но теперь этого не будет, она приезжает.

@темы: Линде-аллее

---

Отморозок.

Вот оно, главное! Ваш результат - ничего

Ты - само спокойствие. По крайней мере внешне. Ты прекрасно владеешь собой, и в худшем случае подавляешь холодом, а не огнем. Окружающие практически не видели тебя, выходящим из себя. Многим ты представляешься просто снежной горой, которая надолго завораживает.

Пройти тест

@настроение: прошёл трижды. разные варианты. один и тот же результат.

@темы: тесты

---

Приветствие.

Здравствуй, [L]-Eve-[/L]! Рад тебя здесь видеть! Как новый читатель, ты можешь задать мне три вопроса, а я должен ответить честно, но могу о чём-нибудь умолчать ))))

@темы: читатели, приветствие

---

Идиотская трата времени и Абсолютное зло.

Т.е. флешмоб. Предлагаю назвать какого-либо персонажа (желательно чтобы я его знал ну в общем как получится!), и я буду признаваться ему в ненависти, говорить, что меня в нём бесит и т.д.

@темы: флешмоб как цитадель мирового зла, персонажи

---

Тест.

О, да вы - физик.

Вы дотошны и предпочитаете во всем докапываться до самой сути вещей. Перед покупкой сложной техники вы обязательно потратите кучу времени на сравнение всех возможных моделей пока не узнаете про них все. Порой вы иронично посмеиваетесь над серьезностью этого мира, но мало кто так же хорошо, как и вы, понимает, насколько хрупкая и сложная игрушка этот самый мир.

Пройти тест

Странно это как-то.

---

Если необходимо выжить, или Ещё о канибализме.

Тот, кто хочет выжить / Стивен Кинг
Stephen King's "Survivor Type"

Рано или поздно перед каждым студентом-медиком встаёт вопрос: какую степень шока способен выдержать пациент? Разные преподаватели отвечают на этот вопрос по-разному, но по сути все ответы сводятся к новому вопросу: «Как сильно хочет пациент выжить?»


26 ЯНВАРЯ

Два дня, как буря выбросила меня сюда. А сегодня утром я измерил остров шагами. Да уж, остров! Шириной в 190 шагов в самом широком месте и длиной в 267 шагов от кончика до кончика.

Насколько я могу судить, ничего съедобного.
Меня зовут Ричард Пайн. А это — мой дневник. Если меня найдут (когда!), я смогу легко его уничтожить. В спичках недостатка нет. В спичках и в героине. Того и другого тут с избытком. И оба не стоят и ломаного цента, ха-ха. Так что я буду писать. Всё-таки занятие.
Если рассказать всю правду (а почему бы и нет? Чего-чего, а времени у меня хоть отбавляй!), так родился я Ричардом Пинцетти а нью-йоркской Малой Италии. Мой отец был итальяшкой старой выделки. Я хотел стать хирургом. Мой отец хохотал, называл меня свихнутым и говорил, чтобы я налил ему ещё стаканчик вина. Умер он от рака в сорок несть лет. Я был рад.
В старших классах я играл в футбол и был, чёрт дери, лучшим футболистом за всю историю школы. Защитник! Последние два года я играл в городской команде. Футбол я ненавидел. Но если ты чумазый итальяшка из бедного квартала, а хочешь поступить в колледж, то спорт — одна твоя надежда. Вот я и играл — и я получил искомую спортивную стипендию.
В колледже я продолжал гонять мяч только до тех пор, пока мои оценки не дали мне права на полную академическую стипендию. Сначала курсы. Мой отец умер за полтора месяца до вручения дипломов. Подумаешь! Или вы считаете, что мне так уж хотелось пройти через эстраду, чтобы получить диплом, и посмотреть в зал, и увидеть там эту итальянскую морду? Спросите чего-нибудь поинтереснее. И меня приняли в братство. Не в самое элитарное — где уж с такой фамилией, как Пинцетти! Но братство — всегда братство.
Зачем я пишу это? Почти смешно. Нет, беру «почти» обратно. Смешно, смешно, смешно. Знаменитый доктор Пайн сидит на камне в пижамных штанах и рубашке с открытым воротом, сидит на острове таком маленьком, что его почти переплюнуть можно, — сидит и пишет историю своей жизни. А я есть хочу! Не важно. Вот и буду писать историю моей чёртовой жизни, если мне так хочется. Во всяком случае, она позволит мне отвлечься от требований моего желудка. Более или менее.
Я изменил мою фамилию на Пайн перед тем, как поступить на медицинский факультет. Мать сказала, что я разбил ей сердце. Какое сердце? Отец ещё не успел в могиле остыть, как она уже вешалась на еврея-бакалейщика в соседнем квартале. Если она та уж обожала свою фамилию, так зачем бы спешить сменить её на Штейнбруннер?
Хирургия — вот что меня влекло. Ещё со школы. Даже тогда я бинтовал руки перед каждой игрой, а после держал их в тёплой воде. Если хочешь быть хирургом, так береги руки. Ребята надо мной потешались, обзывали цыплячьим дерьмом. Но я никогда ни с кем не дрался. Мне хватало риска на поле. Но есть и другие способы. Больше всего меня изводил Хоуи Плоцки, верзила-полячишка без капли мозга в голове, и вся морда в фурункулах. Я тогда разносил газеты и подторговывал цифрами. Ну и ещё подрабатывал по мелочам. Узнаёшь людей, слушаешь, заводишь связи. Когда работаешь на улицах, иначе нельзя. Как сдохнуть, всякий дурак знает. Ну и я заплатил первому силачу школы, Рикки Браззи, десять баксов. Чтобы он изуродовал пасть Хоуи Плоцки. Изуродуй ему пасть, сказал я , и получишь по доллару за каждый зуб, который ты мне принесёшь. Рико принёс мне три зуба, завёрнутые в бумажное полотенце. Отрабатывая свои доллары он вывихнул два пальца, так что вы видите, во что я мог бы вляпаться.
В колледже, пока идиотики ломали хребты (нечаянная острота, ха-ха!), обслуживая столики, или продавая галстуки, или натирая полы, я занимался кое-чем другим. Футбольные тотализаторы, баскетбольные тотализаторы, то да сё. И все годы учёбы прошли у меня гладко.
С распространением я соприкоснулся во время стажировки. Стажировался я в одной из самых больших больниц Нью-Йорка. Сначала — только бланки рецептов. Я продавал пачку из ста бланков одному типу по соседству, а он подделывал подписи сорока-пятидесяти врачей по образчикам, которые я ему продавал. А потом он продавал их на улице от десяти до двадцати долларов за бланк. Любителей стимуляторов и транквилизаторов это устраивало как нельзя лучше. Ну а потом я выяснил, какой хаос творился в больничной аптеке. Никто не знал, что поступает, и что выдаётся. Некоторые выносили добро горстями. Только не я. Я всегда соблюдал осторожность. И у меня никогда никаких неприятностей не было, пока не проявил беззаботности… ну и вдобавок мне не повезло. Но всё равно я выйду сухим из воды. Так ведь всегда было.
Больше пока писать не могу. Кисть заныла, и карандаш затупился. И вообще не знаю, к чему я это затеял. Наверняка меня кто-нибудь скоро найдёт тут.

27 ЯНВАРЯ

Шлюпку вчера ночью унесло, и она затонула на глубине примерно десяти футов у северного берега островка. Да плевать. Днище всё равно смахивало на швейцарский сыр, после того, как её протащило по рифу. И я забрал из неё всё, что стоило забрать. Четыре галлона воды. Швейный набор. Аптечку. А пишу я это в так называемом инспекционном журнале этой шлюпки. Просто смех. Кто когда слышал о спасательной шлюпке без запаса ПРОВИЗИИ? Последняя в ней запись от 8 августа 1970 года. Ах да! Два ножа, причём один вполне острый, одна складная ложка-вилка. Они мне пригодятся, когда я буду сегодня ужинать. Жареной галькой. Ха-ха. Ну, во всяком случае, карандаш я наточил.
Когда я выберусь с этой заляпанной гуано скалы, то вытрясу из «Парадацз-Лайнз инкорпорейтед» столько, что черти ахнут. Ради одного этого стоит жить. А жить я намерен долго. Я выберусь. И не думайте. Я выберусь.

(позднее)

Составляя список, я кое-что пропустил. Два кило чистейшего героина, стоимостью триста пятьдесят тысяч долларов по ценам нью-йоркских улиц. Здесь он стоит ноль в квадрате. Забавно, а? Ха-ха!

28 ЯНВАРЯ

Что же, я поел, если это можно назвать едой. На кучу камней в центре островка опустилась чайка. Камни эти нагромождены в подобие мини-пирамиды и все испещрены птичьим дерьмом. Я взял камень, который пришёлся мне по руке, взобрался как мог ближе к ней, а она сидит себе и смотрит на меня блестящими чёрными глазами. До сих пор удивляюсь, как урчание у меня в животе её не вспугнуло.
Я метнул камень изо всей силы и угодил ей точно в бок. Она громко квакнула и попыталась улететь. Но камень сломал ей правое крыло. Я начал карабкаться к ней, и она запрыгала прочь. Стервоза заставила погоняться за ней, хотя я видел, как по её белым перьям начала расползаться кровь. По ту сторону пирамиды я угодил ступнёй в щель между двумя камнями и чуть не сломал лодыжку.
Наконец она подустала, и на восточном берегу островка я её схватил. До воды хотела добраться. Я ухватил её за хвост, она обернулась и клюнула меня. Тогда одной рукой я сжал ноги чертовке, а другой свернул ей шею. Хруст позвонков доставил мне большое удовольствие. Кушать подано, знаете ли. Ха! Ха!
Я отнёс её в мой «лагерь», но прежде чем ощипать её и выпотрошить, смазал йодом ранку, оставленную её клювом. Птицы таскают на себе кучу микроорганизмов, а заболеть мне сейчас совсем ни к чему.
Операция с чайкой прошла гладко. Сварить её или поджарить я, увы, не мог. На островке ни былинки, море не удосужилось набросать на берега плавник, а шлюпка ушла на дно. Так что я съел её сырьём. Мой желудок возжелал немедленно её срыгнуть, но при всём сочувствии к нему допустить этого я не мог и принялся считать от сотни к единице, пока тошнота не улеглась. Не срабатывает это средство редко.
Нет, вы можете вообразить, что птица почти сломала мне лодыжку, а вдобавок ещё и клюнула? Если я завтра поймаю ещё одну, то буду её пытать. Эта отделалась слишком легко. Вот я пишу, и мне видна на песке её оторванная голова. Даже и остекленев в смерти, её чёрные глаза словно бы смеются надо мной.
А есть ли у чаек мозга в достатке?
И съедобен ли он?

29 ЯНВАРЯ

Ням-ням сегодня не пришлось. Одна чайка опустилась было на вершину пирамиды, но улетела прежде, чем я подобрался к ней настолько быстро, чтобы послать мяч в её ворота, ха-ха! Начал отпускать бороду. Чешется чертовски. Если чайка вернётся и я её изловлю, то сначала вырежу у неё глаза, а уж потом прикончу.
Я чёрт знает какой хирург, как кажется, я успел упомянуть. Они меня вышибли под барабанный бой. В сущности, смешно; сами же этим занимаются, а когда кого-нибудь застукают, уж такое елейное возмущение! Клал я на тебя, Джек, своё я получил. Вторая Клятва Гиппократа и Ханжей.
Я достаточно отложил за время моих приключений как стажёра и больничного врача (согласно Клятве Ханжей это равносильно «офицеру и джентльмену», но не вздумайте поверить), чтобы открыть приёмную на Парк-авеню. Немалое для меня достижение. У меня ведь не было богатого папочки или ворожащего мне патрона, как у многих моих «коллег». К тому времени, когда я повесил на дверях свою табличку, мой отец уже девять лет провёл в своей нищей могиле. Моя мать умерла за год до того, как у меня отобрали разрешение практиковать медицину.
Общество взаимных услуг. Я договорился с полдесятком провизоров в Ист-Сайде, с двумя фармацевтическими фирмами и минимум с двадцатью другими докторами. Пациентов направляли ко мне, и я направлял пациентов к другим. Я делал операции и прописывал надлежащие постоперационные медикаменты. Не все операции были необходимы, но я ни разу не оперировал без согласия пациента. И ни разу ни один пациент не посмотрел на заполненный рецепт и не сказал: «Этого я принимать не хочу». Послушайте! В 1956 году им удалили матку или часть щитовидной железы, но они принимают болеутоляющее и через пять, и через десять лет, если им позволить. И я иногда позволял, и не я один, знаете ли. Им эта привычка была по карману. А иногда пациент после небольшого хирургического вмешательства начинал страдать бессонницей. Или у него возникали проблемы, как приобрести диетические таблетки или транквилизатор. Всё это можно устроить. Ха! Да! Не получи они их от меня, так получили бы от кого-нибудь другого.
Затем людишки из налогового управления добрались до Ловенталя. До этого барана. Они помахали у него под носом пятилетним сроком, и он выложил полдесятка фамилий. Среди них была моя. Некоторое время за мной вели слежку, и к тому времени, когда вышли в открытую, я тянул куда больше, чем на пять лет. Имелись кое-какие другие сделки, включая бланки рецептов, с которыми я окончательно не покончил. Странно: я в этом больше вовсе не нуждался, но привычка остаётся привычкой. Трудно отказаться от лишней «зелени»
Ну, я кое с кем знаком. Подёргал за кое-какие ниточки. И бросил парочку людей волкам на съедение. Впрочем, не из тех, кто мне нравился. Каждый, кого я выдал федеральным властям, был отпетым сукиным сыном.
Чёрт, как есть хочется!

30 ЯНВАРЯ

Сегодня чаек нет. Напоминает мне о плакатиках, которые иногда вывешивают уличные торговцы на своих тележках в моём старом квартале. «СЕГОДНЯ ПОМИДОРОВ НЕТ». Я вошёл в воду по пояс, держа в руке острый нож. И простоял в полной неподвижности на этом месте под палящим солнцем битых четыре часа. Дважды мне казалось, что я лишаюсь сознания, но я считал от сотни назад, пока ощущение это не миновало. Но я не увидел ни одной рыбы. Ни единой.

31 ЯНВАРЯ

Убил ещё одну чайку, совсем так же, как первую. Но я был так голоден, что не стал её пытать, хотя и обещал себе это. Выпотрошил и съел. Выжал потроха и съел их тоже. Странно, как ощущаешь возвращение своей жизненной энергии. А я уже начал поддаваться испугу. Лежал в тени центральной кучи камней, и мне начинало чудиться, что я слышу голоса. Отца. Матери. Моей бывшей жены. И хуже всего — великана-китаёзы, который продал мне героин в Сайгоне. Он пришёптывал, возможно из-за частично расщеплённого нёба.
— Давай! — донёсся его голос из ниоткуда. — Давай понюхай сюточку. Не будес замесать голода. Так хоросо… — Но я никогда к наркотическим средствам не прибегал. Даже к снотворным.
Ловенталь покончил с собой, я вам не сказал? Этот баран. Повесился в своей бывшей приёмной. И оказал услугу миру, я так на это гляжу.
Я хотел вернуть свою табличку. Кое-кто, с кем я говорил, сказал, что это устроить можно — но деньги потребуются большие. Такая смазочка, какой я и вообразить не мог. У меня в банковском сейфе хранилось сорок тысяч долларов. Я решил, что надо рискнуть и попытаться их прокрутить. Удвоить или утроить.
Ну, я пошёл к Ронни Ханелли. Я играл с Ронни в футбол, когда мы были студентами, а когда его младший брат решил стать терапевтом, я помог ему получить место в больнице. Ронни сам был на юридическом — смешно, нет? В квартале, когда мы были мальчишками, мы прозвали его Ронни Принуждала, потому что он был судьёй во всех играх. Если тебе не нравились его решения, то выбор был невелик: либо держи рот на замке, либо получай в зубы. Пуэрториканцы называли его Роннитальяшка. В одно слово — Роннитальяшка. Его это только забавляло. Так вот, этот тип поступил в колледж, а потом и на юридический факультет и сдал выпускные экзамены с первого же захода, а потом открыл лавочку в нашем старом квартале, прямо над баром «Аквариум». Закрываю глаза и вижу, как он катит по улице в этом своём белом «форд-континентале». Самый крупный хреновый ростовщик в городе.
Я знал, что у Ронни что-нибудь для меня найдётся.
— Дело опасное, — сказал он. — Но ты всегда умел о себе позаботиться. А если сумеешь провезти это зелье, я тебя познакомлю с парочкой нужных людей. Один из них депутат Законодательного собрания штата.
И тут же назвал мне два имени. Один был великан-китаёза Генри Ли-Чжу. А второй — вьетнамец Солом Нго. Химик. За гонорар он проверит товар китаёзы. Известно было, что тот время от времени не брезгует «шуточками». «Шуточки» — это пластиковые пакеты с тальком, с порошком для чистки ванн, крахмалом. Ронни сказал, что из-за его шуточек Ли-Чжу рано или поздно убьют.

1 ФЕВРАЛЯ

Пролетел самолёт. Прямо над островком. Я попытался влезть на пирамиду и посигналить. Моя ступня провалилась в щель. В ту самую чёртову щель, в которой она застряла в тот день, когда я убил первую чайку. Конечно, в ту же самую. И я сломал лодыжку. Словно пистолет выстрелил. Боль была немыслимая. Я закричал, потерял равновесие, размахивая руками как сумасшедший, и всё-таки упал, стукнулся головой, и всё почернело. В себя я пришёл уже в сумерках. Из разбитой головы натекло порядком крови. Нога ниже колена разулась, как автомобильная камера, и я заработал скверный солнечный ожог. Думаю, если бы солнце зашло на час позднее, моя кожа пошла бы пузырями.
Кое-как добрался сюда, всю ночь дрожал в ознобе и плакал от бессилия. Обработал рану на голове — чуть выше височной доли — и забинтовал её как мог. Практически ссадина плюс лёгкое сотрясение мозга, кажется мне, но вот нога… тяжёлый перелом, двойной, если не тройной.
Как мне теперь охотиться на птиц?
Самолёт наверняка искал спасшихся с «Калласа». За ночь в бурю шлюпку могло унести на много миль от места, где судно пошло ко дну. Спасатели могут сюда и не вернуться.

2 ФЕВРАЛЯ

Я выложил сигнал по пляжику из белой гальки на южной стороне островка, куда вынесло шлюпку. На это у меня ушёл весь день с перерывами на отдых в тени. И всё равно я дважды терял сознание. По-моему, я потерял в весе 25 фунтов, в основном за счёт обезвоживания. Но теперь с того места, где я сижу, я вижу буквы, на которые у меня ушёл день: темные камни на белом фоне кричат: «ПОМОГИТЕ», и в каждой букве четыре фута. Следующий самолёт меня заметит.
Если будет следующий самолёт.
В ноге непрерывная пульсирующая боль. Отёк не спал, а над двойным переломом появилась зловещая синюшность, и она словно бы увеличивается. Я крепко перебинтовал ногу рубашкой, и это несколько утешило боль, но всё равно она так сильна, что я не столько сплю, сколько впадаю в забытье.
Начинаю подумывать, не придётся ли ампутировать ногу.

3 ФЕВРАЛЯ

Отёк и синюшность ухудшаются. Подожду до завтра. Если операция станет неизбежной, думаю, я смогу её сделать. Для стерилизации у меня есть спички, острый нож; у меня есть игла и нитки, чтобы зашивать, из швейного набора. И рубашка на бинты.
У меня есть даже два кило «болеутоляющего», хотя не такого типа, который я прописывал своим пациентам. Но они ещё как его принимали бы, если бы могли раздобыть. Эти старушенции с подсиненными волосами нанюхались бы хоть освежителем воздуха, если бы подумали, что он их взбодрит. Можете мне поверить!

4 ФЕВРАЛЯ

Решил ампутировать ступню. Четыре дня без пищи. Если ещё тянуть, то я рискую в процессе операции потерять сознание от шока и голода вместе, а тогда я истеку кровью. Но я всё равно хочу жить, как мне ни скверно. У меня вертится в памяти то, что Мокридж имел обыкновение повторять на лекции по основам анатомии. Старый Моки, называли мы его. Рано или поздно перед каждым студентом-медиком встаёт вопрос: какую степень шока способен выдержать пациент? Тут он стучал указкой по диаграмме человеческого тела, тыча в печень, почки, сердце, селезёнку, кишечник. По сути, господа, говорил он, ответ сводится к новому вопросу: «Как сильно пациент хочет выжить?»
Думаю, я выдержу.
Нет, правда.
Наверное, я пишу это, чтобы оттянуть неизбежное, но мне действительно пришло в голову, что я не дорассказал, как очутился здесь. Возможно, мне следует сделать это и подвязать все концы на случай, если операция окажется неудачной. Займёт это несколько минут, и не сомневаюсь, что будет ещё достаточно света, чтобы оперировать. Ведь если верить моему «Пульсару», сейчас только десять минут десятого утра. Ха!
Я отправился в Сайгон как турист. Тысячи людей летают туда каждый год, несмотря на никсоновскую войну. Есть же люди, которые сворачивают с дороги, чтобы поглазеть на место автокатастрофы, и посещают петушиные бои.
Товар у моего китайского друга был. Я отвёз его к Нго, и тот гарантировал его высококачественность. Он рассказал мне, что Ли-Чжу сыграл свою шуточку четыре месяца назад, так что его жену разорвало взрывом, когда она повернула ключ зажигания своего «опеля». С тех пор шуточки прекратились.
Я пробыл в Сайгоне три недели; в Сан-Франциско я решил вернуться на туристическом теплоходе «Каллас». Каюта первого класса. Подняться на борт с товаром затруднений не составило — за соответствующий гонорар. Нго устроил так, что два таможенника, бегло осмотрев мои чемоданы, махнули, чтобы я проходил. Товар был в авиасумке, на которую они даже не взглянули.
— Пройти таможенный досмотр в США будет потруднее, — сказал мне Нго. — Но это уже ваша работа.
Я не собирался проносить товар через американскую таможню. Ронни нашёл аквалангиста, готового выполнить некую довольно рискованную работу за 3000 долларов. Я должен был встретиться с ним (два дня назад, как я сейчас сообразил) в сан-францисской ночлежке, называющейся отель «Св. Ремигий». По плану товар я должен был уложить в герметизированный контейнер с таймером и пакетиком красной краски, прикрепленными к нему. Перед тем как мы подойдём к причалу, контейнер будет выброшен за борт, но сделаю это, естественно, не я.
Я всё ещё присматривал кока или стюарда, который не отказался бы подзаработать и был бы достаточно умён (или глуп), чтобы потом держать язык за зубами, когда «Каллас» затонул.
Как и почему, я не знаю. Штормило, но теплоход словно бы этого даже не замечал. Около восьми часов вечера двадцать третьего где-то под палубами раздался взрыв. Я в тот момент был в салоне, и «Каллас» почти сразу же начал крениться. Вправо… или это называется «на правый борт»?
Люди кричали, метались. Бутылки падали со стойки и разбивались. По трапу снизу поднялся мужчина, рубашка на нём сгорела, кожа обуглилась. Динамик начал отсылать людей к шлюпкам, по которым они были распределены во время учебной тревоги в начале плавания. Пассажиры тут же начали ещё больше метаться. Мало кто из них потрудился принять участие в учебной тревоге. Я же не просто принял, но пришёл пораньше — понимаете, я хотел стоять в первом ряду, чтобы видеть всё. Я всегда очень внимателен, когда дело касается моей шкуры.
Теперь я спустился в свою каюту, взял пакеты с героином и рассовал их по нагрудным карманам. Затем я направился к спасательной шлюпке № 8. Пока я поднимался по трапу, раздались ещё два взрыва, и теплоход накренился ещё круче.
На верхней палубе царило полное смятение. Мимо меня, вопя, пробежала женщина с младенцем на руках — бежала всё быстрее и быстрее по скользкой перекошенной палубе, ударилась бедром о планширь и перелетела через него. Я увидел, как она дважды перевернулась в воздухе, а на третьем повороте исчезла из поля моего зрения. В центре площадки шаффлборда сидел пожилой мужчина и рвал на себе волосы. Ещё один мужчина в белом поварском халате с жутко обожженным лицом и кистями бесцельно бродил по кругу, спотыкался и кричал: «ПОМОГИТЕ МНЕ! Я ОСЛЕП! ПОМОГИТЕ МНЕ! Я ОСЛЕП!»
Паника была почти всеобщей, от пассажиров она перекинулась на команду, точно моровая язва. Не забывайте, что между первым взрывом и моментом, когда «Каллас» погрузился в волны, прошло лишь около двадцати минут. Одни шлюпки осаждали толпы вопящих пассажиров, возле других была абсолютная пустота. Как и возле моей на кренящемся борту теплохода. Кроме меня, там оказался только матрос с прыщавым побелевшим лицом.
— Давайте спустим эту старую шлюху на воду, — сказал он, а его глаза безумно метались в глазницах. — Чёртово корыто идёт ко дну!
Спускать шлюпку несложно, но в нервной спешке он умудрился запутать тали на своей стороне. Шлюпка опустилась на шесть футов и заболталась в воздухе. Её нос был на два фута ниже, чем корма.
Я пошёл помочь ему, и тут он закричал. Тали он распутал, но при этом не успел вовремя высвободить кисть — скользящий вниз трос с шипением ожёг его ладонь, ободрал кожу, и его швырнуло за борт. Я сбросил вниз верёвочный трап, торопливо спустился по нему и отцепил тали от лодки. Потом я схватил вёсла и начал грести — иногда я катался на лодках для удовольствия, когда летом навещал друзей в загородных домах. Но теперь я грёб, спасая свою жизнь. Я знал, что если не успею отплыть на приличное расстояние от тонущего «Калласа», то водоворот, когда он пойдёт ко дну, засосёт и шлюпку вместе со мной.
Ровно через пять минут «Каллас» скрылся в волнах. И шлюпку захватил внешний край водоворота — мне пришлось грести совершенно бешено, только чтобы удерживаться на месте. Ушёл он под воду очень быстро. За планшири всё ещё цеплялись люди и кричали. Они были похожи на кривляющихся обезьян.
Шторм разбушевался ещё больше. Одно весло я потерял, но второе умудрился удержать. Ночь я провёл словно во сне — то вычерпывал воду, то хватался за весло, чтобы повернуть нос шлюпки навстречу очередному пенистому валу.
Перед рассветом двадцать четвёртого волны у меня за спиной начали вздыматься выше. Шлюпка помчалась вперёд. Это было страшно, но и опьяняюще. Внезапно большая часть досок была вырвана у меня из-под ног, но шлюпка ещё не успела затонуть, как её вышвырнуло на эту забытую богом кучу камней. Я даже не знаю, где я. Просто понятия не имею. Штурманское дело никогда не было моим коньком, ха-ха.
Но я знаю, что должен сделать. Возможно это последняя запись, но почему-то я думаю, что всё обойдётся. Так ведь со мной всегда бывало, верно? А современное протезирование творит настоящие чудеса. И я вполне обойдусь одной ступнёй.
Ну, пора убедиться, такой ли я хороший хирург, как считаю. Удачи!

5 ФЕВРАЛЯ

Сделано.
Больше всего меня тревожила боль. Выдерживать боль я вполне способен, но я подумал, что в моём ослабленном состоянии сплав голода и невероятной боли может вызвать обморок, прежде сем я закончу.
Но героин отлично разрешил эту проблему.
Я вскрыл один пакет и с плоского камня втянул порядочную дозу в каждую ноздрю — сначала в правую, потом в левую. Ощущение было, точно вдыхаешь чудесно замораживающий лёд, и он пронизывает твой мозг снизу вверх. Вдохнул героин я сразу, как кончил вчера писать в дневнике — это было в 9:45. Когда я в следующий раз взглянул на часы, тени сдвинулись, и я оказался частично на солнце, и время было 12:41. Я задремал. Мне и в голову не приходило, как это прекрасно; я не мог понять, почему был таким пренебрежительным в прошлом. Боль, ужас, тоска… всё это исчезло, и осталась только безмятежная эйфория.
В таком состоянии я сделал операцию.
Боль, правда, была сильная, особенно в начале операции. Но боль словно отъединялась от меня. Она мне досаждала, но тем не менее была очень интересной. Вы способны это понять? Если вам приходилось принимать лекарство, в котором морфий — основной ингредиент, может быть, и поймёте. И он не только снимает боль. Он создаёт определённый настрой сознания. Тихую безмятежность. Я могу понять, почему люди садятся на иглу, хотя выражение это представляется мне утрированным, и чаще его употребляют, конечно, те, кто и не пробовал наркотиков.
Примерно на половине операции боль стала более личной. На меня накатывались волны слабости. Я жаждуще смотрел на пакет с белым порошком, но заставил себя отвести глаза. Если меня опять сморит дремота, я истеку кровью точно так же, как если бы потерял сознание. Вместо этого я отсчитал назад от сотни.
Наиболее критическим моментом была потеря крови. Как хирург, я прекрасно это понимал. Ни капли, пролитой напрасно. Если во время операции в больнице у пациента начинается кровотечение, ему можно перелить кровь. Но у меня не было крови в запасе. Пролитая — а к концу песок вокруг потемнел от неё — пропадала безвозвратно, и надо было ждать, пока моё внутреннее производство не восполнит потерю. У меня не было ни зажимов, ни других кровоостанавливающих средств, ни шовного материала.
Операцию я начал ровно в 12:25. Кончил в 1:50 и тут же оглушил себя героином, увеличив дозу. Я погрузился в серый, лишённый боли мир и оставался там почти до пяти часов. Когда я вырвался из дурмана, солнце клонилось к закату, протягивая золотую дорожку через голубой Тихий океан прямо ко мне. Ничего более прекрасного я ещё никогда не видел… одно это мгновение полностью оплатило всю боль. Час спустя я ещё немного отдохнул, чтобы полностью насладиться закатом и воздать ему должное.
Вскоре после того, как стемнело, я…
Я…
Погодите. Разве я не сказал вам, что не ел ЧЕТЫРЕ ДНЯ? И что только моё собственное тело было у меня в распоряжении, чтобы пополнять слабеющие жизненные силы? А главное, разве я не повторял вам опять и опять, что выживание зависит от сознания? Могучего сознания? Не стану оправдывать себя, ссылаясь, что вы бы сделали то же самое. Начать с того, что вы вряд ли хирург. Даже знай вы примерно, как ампутируют ступни, вы бы такого натворили, что истекли бы кровью. И даже если выдержали бы операцию и послеоперационный шок, в вашу полную предрассудков голову эта мысль даже на закралась бы. А, не важно! Знать об этом никому не обязательно. Последнее, что я сделаю перед тем, как покину островок, будет уничтожение дневника.
Я был очень осторожен.
Я хорошенько промыл её, прежде чем съесть.

7 ФЕВРАЛЯ

Культя отчаянно болела — временами невыносимо. Но, по-моему глубинный зуд, возникший, когда начался процесс заживления, был ещё хуже. Сегодня днём мне вспоминались все пациенты, которые без конца жаловались мне, что не могут вынести этот жуткий зуд заживления — ведь до него даже нельзя добраться, чтобы почесать. А я улыбался и говорил им, что завтра они будут чувствовать себя гораздо лучше, а про себя думал, какие же они нытики, какие безвольные трусы, какие неблагодарные деточки. Но теперь я понял. Несколько раз я уже готов был сорвать с культи полоски рубашки и чесать её, чесать, царапать ногтями мягкие обнажённые мышцы, вырывая грубые швы — и пусть кровь хлынет на песок. Всё, всё что угодно, лишь бы избавиться от этого жуткого, доводящего до исступления зуда.
В такие моменты я считаю назад от сотни и нюхаю героин.
Понятия не имею, сколько его я ввёл в свой организм, но знаю, что был в дурмане почти непрерывно после операции. Он ведь подавляет голод, знаете ли. Я практически не сознаю, что голоден. Лёгкое сосущее чувство в животе, и всё. А его легко игнорировать. Но нельзя. Героин по калорийности равен нулю. Я проверял себя, переползал с места на место, измеряя мою энергию. Она убывает.
Господи, Господи! Надеюсь, что нет, но… может понадобиться ещё одна операция.

(позднее)

Пролетел ещё один самолёт. Так высоко, что мне пользы быть не могло никакой; и видел-то я только тянущийся за ним по небу расширяющийся белый след. Всё равно махал руками. Махал и вопил на него. Когда он скрылся из виду, я заплакал.
Темнеет, плохо видно. Пища. О какой только пище я не думал. Домашние колбаски моей матери. Хлеб с чесноком. Улитки. Омар. Жареное мясо на рёбрышках. Мороженое с фруктами и взбитыми сливками. Лондонский бифштекс. Огромные треугольные куски торта с ванильным мороженым домашнего приготовления, которые подают у «Матушки Кранч» на Первой авеню. Горячие крендельки запечённая лососина мороженое запечённое в безе запечённая ветчина с кружочками ананаса. Кружочки лука. Жареный лук с картофельными чипсами холодный чай со льдом большими глотками картофель по-французски пальчики оближешь.
100, 99, 98, 97, 96, 95, 94
Господи Господи Господи

8 ФЕВРАЛЯ

Утром сегодня ещё одна чайка села на вершину пирамиды. Огромная, жирная. Я сидел в тени под моим валуном, который мысленно окрестил своим лагерем, положив забинтованную культю повыше. Едва чайка появилась, как у меня началось слюноотделение. Прямо как у павловских собак. Слюни текли как у младенца. Как у младенца.
Я подобрал камень по руке и пополз к ней. Пинцетти, готовься отпасовать (Пайн, хочу я сказать. ПАЙН). Я не сомневался, что она улетит. Но не мог не попытаться. Если бы я добыл её, такую откормленную и наглую птицу, вторую операцию можно было бы отложить на неопределённое время. Я полз к ней, культя время от времени ударялась о камни, и по всему телу у меня вспыхивал фейерверк боли, и я ждал, что она улетит.
Но она не улетала, а просто чванно прохаживалась, выпятив мясистую грудь, точно какой-нибудь птичий генерал, инспектирующий войска. Иногда она поглядывала на меня маленькими мерзкими чёрными глазками, и я замирал и начинал отсчитывать назад от сотни, пока она не начинала снова расхаживать. Всякий раз, когда она разворачивала крылья, мой живот наполнялся льдом. И я продолжал пускать слюни. Ничего не смог с собой поделать. Я пускал слюни как младенец.
Не знаю, сколько времени я к ней подкрадывался. Час? Два? И чем ближе я подбирался, тем отчаяннее колотилось моё сердце, тем аппетитнее выглядела чайка. А она словно нарочно меня дразнила, и я не сомневался, что она улетит, едва я доберусь до расстояния броска. Руки и ноги у меня начали дрожать. Во рту пересохло. Культя отчаянно ныла.
Я думаю теперь, что у меня начиналась ломка. Но так скоро? Я же принимал его меньше недели!
Не важно. Он мне необходим. Остаётся ещё много. Очень много. Если позднее, по возвращении в Штаты, мне придётся пройти курс реабилитации, я выберу лучшую клинику в Калифорнии и войду туда с улыбкой. Во всяком случае, пока это не проблема, верно?
Когда я оказался на расстоянии броска, у меня не хватило духа метнуть камень. Мной овладела безумная уверенность, что я промахнусь. И не на дюймы, а на футы. Нет, необходимо подобраться поближе. И я продолжал вползать на каменную груду, откинув голову, откинув голову, а пот градом катился по моему измученном телу огородного пугала. Зубы у меня начали гнить, я вам не говорил? Будь я суеверным, так решил бы, что это потому, что я съел…
Ха! Мы-то знаем, что это чушь, верно?
Я снова замер. Я был к ней гораздо ближе, чем к первым двум чайкам. И всё-таки я не решался. Камень я стискивал так, что у меня разболелись пальцы, и всё-таки я не мог его метнуть. Потому что совершенно точно знал, что произойдёт, если я промахнусь.
Плевать, если я изведу весь товар! Я у них полжопы отсужу! До конца жизни не буду знать забот. МОЕЙ ДОЛГОЙ, ДОЛГОЙ ЖИЗНИ!
Думаю, я бы подполз прямо к ней, так и метнув камня, если бы она наконец не взлетела. Я бы подполз к ней и свернул ей шею. Но она развернула крылья и взлетела. Я завизжал на неё, рывком поднялся на колени и метнул мой камень что есть мочи. И попал в неё!
Птица придушённо квакнула и упала по ту сторону пирамиды. Бормоча и хохоча, не думая о том, что культя бьётся по камням и рана вот-вот откроется, я переполз через вершину и двинулся вниз. Стукнулся головой, но даже не заметил этого — то есть тогда, — хотя и набил порядочную шишку. Я был способен думать только о чайке и о том, как я попал в неё — фантастическая удача! — уже в полёте! Попал в воздухе!
Она ковыляла в них к берегу, волоча крыло, а брюшко у неё покраснело от крови. Я полз как мог быстрее, но она ковыляла ещё быстрее. Состязание калек! Ха! Ха! Я мог бы её схватить — расстояние между нами начало всё-таки сокращаться, — если бы не мои руки. Я должен очень беречь мои руки — они могут мне понадобиться в будущем. Но как я их не берёг, ладони были все в царапинах к тому времени, когда мы достигли галечного пляжа и я разбил циферблат моего «Пульсара» об острый камень.
Чайка плюхнулась в воду, отвратительно квакая, и схватил её. За хвост. В кулаке у меня остался пучок перьев. Тут я упал лицом в воду, наглотался её. Отфыркивался, отплёвывался.
И пополз дальше. Даже попытался поплыть за ней. Повязка сползла с культи. Я начал тонуть. И еле сумел вернуться на берег, содрогаясь от утомления, раздираемый болью, плача, визжа, проклиная чайку. А она долго плавала там, всё удаляясь и удаляясь. По-моему, был момент, когда я умолял её вернуться. Но когда её перенесло через риф, по-моему, она уже была мёртвой.
Нечестно.
Мне потребовался почти час, чтобы доползти до лагеря. Втянул носом большую дозу героина, но всё равно я ненавижу эту чайку. Если мне не суждено было заполучить её, так зачем ей понадобилось дразнить меня? Почему она не улетела сразу?

9 ФЕВРАЛЯ

Ампутировал левую стопу и забинтовал её штанами. Странно. Во время операции я непрерывно пускал слюни. Пускал слюни. Как пока смотрел на чайку. Пускал и пускал. Но я заставил себя дождаться темноты. Просто считал от сотни назад… двадцать, а может, и тридцать раз! Ха! Ха!
А тогда…
Я твержу себе. Холодная говядина. Холодная говядина. Холодная говядина.

11(?)ФЕВРАЛЯ

Последние два дня льёт дождь. И ветер разбушевался. Я сумел вытащить из пирамиды столько камней, что получилась пещерка, и я заполз в неё. Нашёл паучка. Зажал в пальцах, прежде чем он успел уползти, и съел. Очень вкусно. Сочно. Подумал, что камни надо мной могут обрушиться и погрести меня заживо. Плевать.
Переждал шторм в полном кайфе. Может, дождь лил три дня, а не два. Или один. Но, по-моему, темнело дважды. Мне нравится кайф. Ни боли тогда, ни зуда. Я знаю, что выживу. Не может быть, чтобы человек перенёс подобное зря.
Когда я был мальчишкой, сопливым малышом, в церкви Святого Семейства священник любил распространяться про ад и смертные грехи. Это был его конёк. Смертный грех неискупим — такой точки зрения он держался. Вчера ночью он мне приснился. Отец Хейли в чёрном своём банном халате, с багровым носом пьяницы грозил мне пальцем и говорил: «Позор тебе, Ричард Пинцетти… смертный грех… повинен аду, малый… повинен аду»…
Я засмеялся ему в лицо. Если это не ад, так что такое это место?
Половину времени я брежу, а всё остальное мои культи зудят, а от сырости вдобавок нестерпимо ноют.
Но я не сдамся. Клянусь. Не зря же. Не зря же всё это.

12 ФЕВРАЛЯ

Снова светит солнце. Чудесный день. Надеюсь, по соседству они отмораживают задницы.
День для меня выдался удачный — насколько дни бывают удачными на этом островке. Температура, которая, видимо, была у меня во время шторма, как будто стала нормальной. Когда я выполз из моей норы, то изнемогал от слабости и озноба, но, полежав часа два-три на горячем песке, я почувствовал себя снова почти человеком.
Дополз до южного берега и нашёл кое-какой плавник, выброшенный на камни вчерашним штормом — в том числе и доски от моей шлюпки. На некоторых досках были водоросли. Я их съел. Вкус жуткий. Словно жуешь виниловую душевую занавеску. Но сегодня днём я чувствую себя окрепшим.
Вытащил всё дерево как мог выше, чтобы оно подсохло. У меня всё ещё есть полный водонепроницаемый футлярчик спичек. Деревяшки пойдут на сигнальный костёр, если скоро кто-нибудь появится. А нет, так на кухонный костёр. А теперь повтягиваю.

13 ФЕВРАЛЯ

Нашёл краба. Убил и изжарил на маленьком костерке. В этот вечер я почти готов вновь уверовать в Бога.

14 ФЕВ

Только сегодня утром заметил, что шторм смыл большую часть камней в моей сигнальной надписи «ПОМОГИТЕ». Но шторм кончился… трое суток тому назад? Неужели я так нанюхался? Надо будет последить, уменьшить дозы. Что, если мимо проплыло какое-нибудь судно, пока я кайфовал?
Снова выложил буквы, но на это у меня ушёл почти весь день, и сейчас совсем измучен. Поискал крабов там, где поймал того, но ничего. Порезал руки о камни, из которых выкладывал буквы, но тут же, несмотря на слабость, смазал их йодом во избежание инфекции. Должен беречь руки. Несмотря ни на что.

15 ФЕВ

Сегодня на вершину пирамиды опустилась чайка. Улетела прежде, чем я подполз на расстояние броска. Чтоб ей гореть в аду, где она всю вечность сможет выклёвывать налитые кровью глазки отца Хейли.
Ха! Ха!
Ха! Ха!
Ха

17 ФЕВ (?)

Ампутировал правую ногу по колено, но потерял много крови. Боль мучительнейшая, несмотря на героин. Человека помельче шок убил бы. Разрешите мне ответить вопросом: Как сильно хочет пациент выжить? КАК СИЛЬНО ХОЧЕТ ПАЦИЕНТ ЖИТЬ?
Руки трясутся. Если они предадут меня, со мной кончено. У них нет права меня предать. Ни малейшего. Всю их жизнь заботился о них, берёг. Баловал. Пусть поберегутся. А не то пожалеют.
Хотя бы я не голоден.
Одна из досок от шлюпки треснула пополам. Один конец получился острый. Я этим воспользовался. У меня текла слюна, но я заставил себя выждать. И тут я начал думать о… ну… о пикниках с жарким на вертеле. О выложенной кирпичом яме при доме Уилла Хэммерсмита на Лонг-Айленде, в которой можно было зажарить целиком свиную тушу. Мы сидели в сумерках на веранде с бокалами в руках и беседовали о хирургических методиках, или о гольфе, или ещё о чем-нибудь. А лёгкий бриз веял на нас ароматом жарящейся свинины. Иуда Искариот! Аромат жарящейся свинины.

ФЕВ?

Ампутировал по колено другую ногу. Сонливость весь день. «Доктор, я эта операция была обязательна?» Ха-ха. Трясущиеся руки, как у старика. Ненавижу их. Кровь под ногтями. Струпья. Помнишь муляж в анатомическом кабинете? Тот, со стеклянным животом? Ощущаю себя таким муляжом. Но смотреть не желаю. Этот номер не пройдёт. Помню, как Дом говорил это. Стоишь на углу, а он подойдёт к тебе вразвалочку в этой своей куртке Клуба разбойников с большой дороги. Скажешь: Дом, а как у тебя с ней? А Дом отвечает? Этот номер не пройдёт. Иих! Старина Дом. Остаться бы мне в нашем квартале. Хрен, хрен и хрен, как сказал бы Дом. Хаха.
Но я знаю, понимаете, что после лечения и протезирования я стану как новенький. Смогу приезжать сюда и говорить людям: «Вот тут. Где это. Произошло».
Хахаха!

23 ФЕВРАЛЯ (?)

Нашёл дохлую рыбину. Протухшую, воняющую. Всё равно съел. Чуть не вытошнило. Но я не допустил. Я ВЫЖИВУ, Такой прелестный кайф, закаты.

ФЕВРАЛЬ

Не осмеливаюсь, но должен. Но как перетянуть бедренную артерию так высоко? Она там шириной с хреновые ворота.
Но как-нибудь придётся. Я отметил вверху бедра ещё мясистую часть. Вот этим карандашом обвёл.
Хоть бы слюна перестала течь.

ФЕ

Ты… заслуживаешь… отдохнуть сегодня… нуу… вставай и отправляйся… в «Макдональдс»… две говяжьих котлеты… особый соус… салат… корнишончики… лук… на кунжутной булочке…
Дии… диидии… дандадии…
ФЕВВА

Сегодня посмотрел на отражение своего лица в луже. Один обтянутый кожей череп. Я уже сошёл с ума? Наверное. Я теперь чудовище, ярмарочный урод. Под пахом не осталось ничего. Урод. Голова, скреплённая с туловищем, которое ползает по песку, опираясь на локти. Краб. Нанюхавшийся краб. Ведь теперь они так себя называют. Эй, парень, я бедный нанюхавшийся краб, пяти центов не уделишь?
Хахахаха
Согласно присловью ты то, что ты ешь, и, значит, я НИЧУТОЧКИ НЕ ИЗМЕНИЛСЯ! Господи послеоперационный шок, шок, НИКАКОГО ПОСЛЕОПЕРАЦИОННОГО ШОКА НЕТ
ХА

ФЕ/40?

Приснился отец. Напиваясь, он забывал английский. Хотя ничего ценного он всё равно бы не сказал. Хреновый алкоголик. Я был так рад выбраться из твоего дома папочка ты хреновый итальяшка алкоголик ничто ноль нолик нолишко. Я знал что добьюсь. Я ушёл от тебя, верно? На руках ушёл.
Но им теперь нечего отрезать. Вчера я ампутировал ушные раковины рука руку моет да не ведает левая рука что творит правая раз картошка два картошка три картошка где моя большая ложка
Хахаха
Плевать та рука или эта здесь добрая еда доброе мясо добрый Бог так будем есть

дамские пальчики у них вкус дамских пальчиков

© Stephen King, 1982
© И. Г. Гурова, 1997, перевод с английского

Так и знал, что где-то у меня эта вещь валяется. Я могу до конца жизни не покупать книг и всё равно не перечитать всё у себя в компе О_О

@темы: жуть, рассказ, Стивен Кинг

---

Взял у  tes3m:

1. Где вы первый раз услышали о дневниках?
Искал инфу про Оскара Уайльда для дипломной. Нашёл сообщество. С неделю ходил вокруг да около, потом зарегистрировался .
2. Почему вы завели дневник?
Потому что посчитал, что это ерунда — зарегиться и не вести дневник )))))
3. Помните ли вы своих первых ПЧ?
Помню И люблю их
4. А своего первого Избранного?
А кто был первым, я не помню.
5. Приход кого из ПЧ поразил вас больше всего?
 Tom_Marvolo_Riddle Он долго сопротивлялся и его случайно занесло
На самом деле вообще чей-либо приход меня немного поражает.
6. А кто оставил у вас в дневнике первый коммент?
Ыгрик.
7. Первый дневниковец-друг
*смущается*  tes3m, видимо ))
8. Первый дизайн вашего дневника
Такой же. Я дважды пытался сделать фоновую картинку, и несколько раз делал какое-то безумие с цветами. Ах да, у меня ещё картинка в эпиграф долго не лезла. И сначала другая была.
9. Первое название вашего дневника
Это.
10. Ваш первый ник
Этот.
11. Как назывался/начинался ваш первый пост?
Моя первая запись.
12. Ведете ли вы больше 1-го дневника?
Ещё сообщество.
13. Если от вас отписывается кто-нибудь, что вы обычно думаете, чувствуете, делаете?
Когда число ПЧ изменилось, я долго не мог понять, кто ушёл. Проверил тех, кто мне дорог — все на месте
14. По какому принципу вы заносите дневники в Избранное?
Мимолётный интерес. Первое впечатление.
15. Читаете ли вы все свои избранные дневники?
Почти всегда.
16. Спокойно ли вы отписываетесь от своих Избранных?
Не отписывался ещё. Даже если вижу, что не комментирую и вообще разные интересы, не отписываюсь. Если мешаю, могут убрать. Знаю, что это не хорошо.
17. Насколько вы откровенны в своем дневнике?
Говорю, что думаю. Не всегда думаю, что говорю. Хотя всегда думаю, что думаю.
18. Сможете ли вы спокойно уничтожить свой дневник? И если "да", то что может явиться причиной такого шага?
Нет. Это будет трудно. Если кто-то из реальности узнает меня, и если это будет не тот, которому я и так хочу показать этот дневник, я сохраню где-нибудь все записи, напишу самым любимым читателям У-мейл и уничтожу дневник. Не заставляйте меня думать об этом.

URL записи

@темы: читатели, дневники, что попало, спросите меня о чём-нибудь

---

"Возвращайтесь в ад!.." (с)

Пишет  Janos:

09.06.2008 в 15:56

Уперто с форума
Готы и готическая культура

В наши времена мы можем удивиться, что средневековые готы опять вернулись в Европу и их цели гораздо страшнее, чем когда-нибудь ранее. В этот раз темные орды опять пришли в цивилизацию, но решили ее отвергнуть. Одетые в черную одежду, с украшениями из готических и нацистских символов, вечерами они бродят по улицами, пугая ни в чем не виновных людей. Они используют Интернет, ораторство и личное влияние, чтобы распространять свою культуру в школах Америки и Европы. Даа! Это готы ходят по квартирам и говорят: "А вы не хотите изучить Египетскую книгу мёртвых?". Это они, блядь, "свидетели Дракулы", всех до белого каления доставшие.
Готы ненавидят науку и цивилизацию. Да! Они, суки такие, бескультурье, отнимают у людей мобильники в тёмных парках!
Они ненавидят школу, а также честных, приличных, амбициозных молодых людей, причем настолько сильно, что готовы их убить. Они отворачиваются от науки и разумного христианского поведения, выбирая варварские религиозные практики - готы боготворят смерть, магию, мистицизм - все что неприемлемо для остальной части общества. Гы-гы!

Еще страшнее – большинство готов являются вампирами. Они выходят ночью на улицы, похищают юных девственниц и возбуждаются, когда пьют их кровь. Как и сатанисты, готы кровь девственниц ценят гораздо выше, чем кровь других людей. Угу. И прямо там, ночью на улице, они и проверяют наличие девственности. Хмм... а я не против, почему бы и нет? Пусть даже не будет девственницей.
Конечно, такие действия запрещаются законом, но готы находят, как его обойти – они создают настоящие донорские центры, в которые привлекают ничего не подозревающих молодых людей, особенно девушек. Поэтому не сдавайте кровь. Даже на анализы.
Привлеченных они опьяняют алкоголем и наркотиками, а потом – сосут их кровь. Готы, как и другие сектанты, могут воздействовать на психику жертвы так глубоко, что их жертвам даже начинают нравиться эти пытки. Мурр...

Готы чаще всего отвергают свой пол, считая себя андрогинами (бесполыми). Это прекрасно поясняет, почему они так странно одеваются и выбирают себе такие странные псевдонимы. Но это – лишь маскировка, прячущая совсем нечеловеческое извращение – на самом деле, им неважен пол, потому что все они – бисексуалы, не отличающие мужчин от женщин, совокупляющиеся как с одними, так и с другими – мужчины там часто ведут себя, как женщины, а женщины – как мужчины. Когда христианские женщины понимают свое предназначение хранительниц домашнего очага, женщины-готы отрицают свою женственность и ведут себя очень агрессивно. А мужчины-готы, в свою очередь, чаще всего бывают женственными. Больше половины гомосексуалистов – готы. *Делает невинные глаза.

На самом деле все движение готов, тайные организации и секты – это не что иное, как стремление к власти. Ну а что же ещё?!
Они хотят только власти, и даже не политической. Они чувствуют удовлетворение, когда кто-то является их рабом. Привлекая в свои группы новичков, они заставляют их слепо подчинятся приказам и вербовать в готы все новых людей – так каждый гот со временем обретает свою пирамиду власти. Множество настоящих христиан были привлечены готами и стали их рабами – на них надевают ошейники, в губы и носы вдевают пирсинг, их заставляют носить черную одежду... *Хихикает*.
Как правило, все готы со временем становятся либо жаждущими славы монстрами, либо несчастными, забитыми людьми. Также известно, что в городах, где много готов, наручников продается в три раза больше. Праавда?..

Можно утешать себя, что готы – это просто очередное движение альтернативной молодежи, чьи интересы – это мрачный имидж, но на самом деле это очень опасная секта, чьи члены отрицают культуру, науку, человечность или взаимопомощь. Готы признают только насилие, секс и кровь, они боготворят смерть и совершенно не боятся органов правопорядка. Охренеть.
Они понимают только отношения раба и господина, отрицая любое проявление человечности. Все готы воспринимают жизнь как временное развлечение, венцом которой – или, по их словам, Великим Оргазмом (клянусь там было так написано!) – является смерть. Каюсь, грешен.

Как видим, культура готов – это настоящая антикультура, уничтожающая цивилизацию, проповедующая суициды, служащая Сатане и смерти, и поэтому против нее нужно бороться как можно более жестокими способами, с целью оградить детей и молодежь от негативного, деструктивного влияния этих сектантов. Что надо для этого сделать? Дайте-ка угадаю...Просто взять на заметку несколько простых правил:

• Черную одежду и серебряные украшения запретить во всех школах. Готы больше всего стараются привлечь юных и неопытных людей, уверяя их в своей исключительности.
• Ввести в школах обязательные ежедневные уроки христианской морали и этики.
• Все подозреваемые готы должны регулярно сдавать анализ крови. В том случае, если количество гемоглобина в крови превышает норму, что доказывает их вампиризм, их следует насильно направлять на лечение в психиатрические клиники.
• Длинные волосы в школах должны быть запрещены не только для мальчиков, но и для девочек. Хорошо известно, что длинные волосы – это символ распутства, ничего общего не имеющий с христианством. Исключение можно сделать разве что для девочек, чьи родители – хорошо известные католики, которые водят своих детей в костел каждые выходные.
• Готическая музыка, такая как “Sisters of Mercy”, “The Cure”, “Nightwish”, “Iron Maiden”, “Black Sabbath” и т.д. должна быть абсолютно запрещена, выпуски их дисков должен быть остановлены – известно, что готы вербуют новичков именно записанными на эти диски сообщениями, влияющими на подсознание. Вместо них молодежь надо приобщать к Моцарту, Гайдну, Pol McCartney и похожей музыке Да, столь же охрененно похожей, как Битлз и Моцарт. Пи...
• Категорически должны быть запрещены татуировки, пирсинг и другие украшения, приносящие вред телу – это один из самых ярких признаков готичности. Детей и подростков, пожелавших сделать татуировку или пирсинг, необходимо проверить на предмет принадлежности к готам, если таковое имеет место, необходимо психологическое лечение.

Только действуя жесткими методами, мы можем вернуть порядок в наше общество, исключив из нее всяческие нацисткие и сатанисткие отбросы, именующие себя готами. На костёр!!

URL записи

Примечания Сёльве Линда.

@темы: правила поведения, готега - это труЪ, ересь и прочие народные забавы, наблюдения и впечатления

---

Unlovable.

Ещё один рисуночек. Кошмарное подобие фанарта. При том, что я старался ))) Смысл рисуночка — сочетание Дамблдор/Снейп (из "Гарри Поттера") и Соби/Рицка (из Loveless). Поэтому, думаю, бить меня будут ценители и того, и другого. Вот...

лучше не читать дальше

@темы: Loveless, Снип-снап-снурре, фанарт, типа, неумение рисовать освобождает от ответственности, Дамблдор

---

Дракон.

Дракон
Текст: Хелависа
Музыка: Хелависа и Мельница
Аранжировка: Мельница

Позабытые стынут колодцы,
Выцвел вереск на мили окрест,
И смотрю я, как катится солнце
По холодному склону небес,
Теряя остатки тепла.

Цвета ночи гранитные склоны,
Цвета крови сухая земля,
И янтарные очи дракона
Отражает кусок хрусталя -
Я сторожу этот клад.

Проклинаю заклятое злато,
За предательский отблеск тепла,
Вспоминаю о той, что когда-то,
Что когда-то крылатой была -
Она давно умерла.

А за горами, за морями, далеко,
Где люди не видят, и боги не верят.
Там тот последний в моем племени легко
Расправит крылья - железные перья,
И чешуею нарисованный узор
Разгонит ненастье воплощением страсти,
Взмывая в облака судьбе наперекор,
Безмерно опасен, безумно прекрасен.
И это лучшее не свете колдовство,
Ликует солнце на лезвии гребня,
И это все, и больше нету ничего -
Есть только небо, вечное небо.

А герои пируют под сенью
Королевских дубовых палат,
Похваляясь за чашею хмельной,
Что добудут таинственный клад,
И не поздней Рождества-

www.melnitsa.net/index.php?id=6

@темы: фентази, типа, лирика, песня

---

Приветствие.

Новый читатель. Надо же. Приветствую, hime-san., какими судьбами?

@темы: читатели, приветствие, впечатления и удивления