Мне грустно, у меня снова возник нервный тик, я допустил легко исправимый косяк в работе, и пациент, которому свойственно не понимать нихрена и сто раз переспрашивать, пытался долго и нудно на меня возмущаться. А ещё я не помню пароли от двух своих старых дневников. Запощу-ка я сюда ещё и по бличу старые фики, решил я, и вчера вечером подготовил их к этому. Так что, запощение грядёт. апд.И ещё у меня есть кое-что, украшающее этот будний день ))
Снова наткнулся в ленте на какие-то новости об исследованиях. Скажем так... влияния гомо-семьи на воспитывающегося в ней ребёнка. Вопрос стоял, типа: "Ну вот, провели исследования и доказали, что с детьми всё в порядке? А когда успели? Где исследования в течении жизни, лет 30-35, до полного становления? Где сказано, что этот ребёнок в будущем станет полезным членом общества и приятным семьянином с кучей детишек? А? А? Шах и мат, либерасты!!112221" и т.д. Эм... ну вот я рос в гетеросексуальной, традиционной, благополучной семье, даже очень, в сравнении с некоторыми примерами. Среди не слишком жёстких и тоталитарных, но традиционных и консервативных представлений. Как я уже рассказывал, мне всесторонне внушалась религия, и я радостно её воспринимал. Внушались и семейные ценности: "Вот у тебя будет семья, милые детки и всё такое". Я и сейчас не считаю, что эта картина возможного будущего — плохая и неаппетитная. Но, тем не менее...
Утром мне не давала покоя песня про "палмолив, мой нежный гель", и это при том, что до недавнего времени я вообще был счастливым избежавшим знакомства с этим шедевром рекламного дела. (Лучше Брайан Кинни и его радужные пидарасики). Откуда, вообще.
99. В окнах горит свет. Это настолько не соотносится с миром, к которому Оливер так долго пытался привыкнуть – в котором квиддич после работы заменили диван и маггловский TV, споры до хрипоты – бесконечные сигареты одна за одной, а ночные примирения – одинокая холодная постель, что факт не сразу доходит до сознания. Вуд вспоминает: пергамент с сухим официальным сообщением, имя на мемориале братской могилы. Тогда любой бы начал курить, если не что-то похуже. Щурится на свет, морщинки, расходящиеся от уголков карих глаз – жёстче, глубже. Уговаривает своё подорванное войной и новым образом жизни сердце подождать, не биться так сильно. Докурит эту сигарету, возможно, последнюю. URL комментария
БО-3-258 Северус Снейп/Петунья Эванс "- Ты не она. - Ну да, я лучше". 210 Нельзя слишком увлекаться сказками. Две сестры — две феи в лесном доме. Знаешь историю о Беляночке и Розочке?.. Кто же теперь цветочные имена детям даёт. В саду у сестёр тоже цветы. Яркие алые, с длинной ножкой и терпким, дурманящим ароматом. Прозрачные белые, бессчётными звёздочками усеявшие кусты вдоль дорожек. Принц — заколдованный. Девочка, сама похожая на бледный загадочный цветок, слишком близко подходить не рискует и к себе не подпускает. Он следует за ней, выслеживает, и глаза у него чёрные, пронзительные, насмешливые, знает, что всё равно поймает. Нежный и тонкий аромат петуний, робкое, неопределённое чувство. Его так просто заглушить, так просто разрушить игру: сестра умеет колдовать по-настоящему, не в игре. Сестра не боится ничего и никого, тем более — подойти познакомиться с чужим угрюмым мальчишкой. Запах лилии в саду — душный, пряный, яркий. Мальчик смотрит недоверчиво, оценивающе: — Ты не она. Сестра оглядывается через плечо, отбрасывает рыжий локон в сторону от лица, веснушки, как пятнышки на лепестках, у неё на носу, на щеке и даже на плече. — Ну да, я лучше! Ослепительная улыбка, звонкий смех, она никого не хотела обидеть, душа нараспашку. Зелёные глазищи смеются и извиняются одновременно. Лили Эванс, яркая и душистая Лили Эванс, открытая и весёлая Лили так хороша, и совсем не виновата, что у её сестры ничего нет. Ни смелости. Ни магии. Ни принца. URL комментария
159. – …Я давно выбрал свою судьбу. Алхимия, магия – в этой области нет места сантиментам и потаканию плотским желаниям… Свет, падающий сквозь узорную решётку, причудливо преломляет черты лица. – …Но она – словно наваждение, её волосы, взгляд. В моих воспоминаниях она всегда улыбается. В моих мечтах её глаза смотрят только на меня, её руки касаются меня… Сочный щелчок, костяшки чёток скользят под тонкими сильными пальцами. – …Она была моим соблазном и светом, а теперь её кровь – на моих руках. Отдал на растерзание… Юноша за тонкой стеной давится словами, сухими рыданиями они рвутся и рвутся с искусанных губ, несвязные, тяжёлые, как камни. – …Я буду гореть в аду за это… Священник закрывает глаза, закрыл бы их ладонью, если бы не дрожала так сильно его рука. «Глупый мальчишка, ты уже горишь! И даже смерть не будет избавлением…». У судьбы странное чувство юмора. Кто может понять этого несчастного, так похожего на него самого, если не архидьякон Клод Фролло?.. Кто осудит его так же сурово?.. «Нет тебе прощения. Ступай». URL комментария
Диван гостиной Слизерина завален учебниками и свитками, по помещению разносится не особо приятный запах ингридиентов. Северус Снейп огрызается на недовольное замечание кого-то из сокурсников и вновь утыкает длинный нос в учебники. После ужина он опять пойдёт в кабинет и будет тренироваться до глубокой ночи, соблюдая все тонкости, безупречно отмеривая, нарезая, выжимая сок – но так и не сможет добиться долгожданного перламутрового отблеска, долгожданного ароматного дыма. Он, лучший по зельям на своём факультете, должен реабилитироваться перед профессором Слизнортом. Нет, Снейпу не нужен заветный флакончик «Феликс Фелицис», его он может сварить и сам, как и любое другое зелье. Почти. Но кое-чего не написано в рецепте: чтобы правильно приготовить Амортенцию, нужно хоть раз испытать на себе чью-то любовь. Снейп опять углубляется в учебники. URL комментария
146 слов какого-то бреда, извини, заказчик О_о Крик, превышающий границы человеческого слуха, острые, терзающие когти, влажный блеск зубов. На вид – просто маленькая блондиночка, смазливая девчонка. Возможно, поэтому Фенрир не ждал нападения, возможно, он просто опешил, упустил момент, потому и не размазал хрупкую фигурку в кровавое месиво одним ударом. Но если человеческий глаз может обмануться, то волчье чутьё не так просто обмануть. Оборотень прекрасно знал, кто перед ним. Ясные глаза, блестящая волна белокурых волос… «Кто из нас двоих чудовище?». Фенрир Грейбек позволяет ей напасть. Он позволяет ей уйти – живой, и даже не портит красивого человечьего личика, яркого фантика, за которым таится чудовище. И теперь он знает, что лучше не обижать влюблённую вейлу.
Зализывая ли нанесённые раны в последующие дни, вгрызаясь ли в чью-то свежую, дымящуюся от горячей крови плоть в ясные лунные ночи преображений, он будет вспоминать – не нежное личико и голубые глаза. Ему будет грезиться то, что он разглядел однажды под этой маской. URL комментария
БО-3-82 Гарри Поттер/повзрослевшая Алиса ("Алиса в Стране Чудес" Л. Кэрролла). "Всё чудесатее и чудесатее...". 270 Гарри Поттер открывает глаза. Приснится же такое: волшебство, школа, злой колдун… После таких снов голова всегда просто раскалывается. У Гарри Поттера полчерепа под бинтами, автомобильная авария. Видимо, повторяющийся сон тоже последствие травмы. Он выходит в коридор, там, в конце крыла, фонтанчик с питьевой водой. В тихий час в выходной день в коридорах больницы пустынно. Почти. Соседка по травматологическому отделению читает на скамейке у стены. Гарри раньше видел её только мельком, говорили, что она откуда-то упала, не то с крыши, не то в яму. Соседка поднимает глаза. Взгляд из-под прижатой бинтами растрёпанной тёмной чёлки, из-под колючих стрелок чёрных ресниц – проницательный, пристальный, но будто бы сквозь. Так же смотрит на людей одна девочка из его сна. — Не спится. — А почему ты уверен, что не спишь прямо сейчас? А вот застенчиво-плутовская улыбка её вообще ни на чью больше не похожа. Она прикасается рукой к бинтам на своей голове, словно поправляет корону: — Чтобы пешка стала Ферзем, она должна дойти до самого конца. Гарри думает, что мог бы рассказать новой знакомой свой сон. Но, возможно, она бы посчитала его глупым фантазёром. Всю дорогу до фонтанчика, кажется, такую долгую, но так быстро закончившуюся, Гарри ощущает в своей руке девичью ладонь, и от этого сладко сжимается в груди. Пьют по очереди, вода леденит зубы и освежает. А поцелуй, тем не менее, тёплый и пахнет карамелью и морем…
Гарри Поттер открывает глаза. Приснится же такое: целая жизнь без магии, авария и маггловская больница, и… У Гарри Поттера полчерепа под бинтами, идиот-Маклагген заехал ему по голове бладжером. Но сейчас, впервые за долгое время, голова перестала болеть. «Всё страньше и страньше» - от удивления Гарри даже забыл, как правильно думать. URL комментария
130 Редкий спокойный семейный вечер в Малфой-мэнор. Редкий совместный ужин. Милые улыбки, учтивые фразы, цветы на столе. Отец семейства явно в приподнятом настроении, даже приказы домовым эльфам даются мягко и с улыбкой. Даже Драко не вызывает сегодня никаких нареканий. Даже его манера держать вилку («что за жеманность!») и явное налегание на сладости («ты не боишься обрасти прыщами, сынок?»). Даже то, что в своё время, шесть лет назад, Нарцисса не позволила отправить его в Дурмстранг, как изначально предполагалось. Редкий спокойный семейный вечер. Порой для этого нужна такая малость. Например, всего несколько слов («Что делал профессор Снейп в нашей ванной сегодня утром, отец?»). Люциус Малфой усиленно улыбается жене, он ведь так скучал по ней, пока она гостила у тётушки. И пододвигает хорошему, внимательному сыну ещё порцию пудинга. Следовало всё же настоять на Дурмстранге. Конечно, никому уже не нужно, ну и ладно.
173 О_о перекликается с первым, наверное. «Что ты наделал, идиот!» Размеренный холодный голос («Мороженое, которое не тает даже в жару!») срывается на крик, и Вилли вжимает голову в плечи, улыбается – его-то улыбка может всё поправить! – и протягивает в очередной раз вышедшему из себя профессору («Замечательная взрывчатая жвачка!») колбу с новым сортом сладости: уж если не его улыбка, то конфеты – точно, помогут! «Я просто взял эти забавные штучки из банки в твоём шкафу для моей новой карамели... Тебе что, не нравится?» «Я всего лишь добавил молоко единорогов... хаха, посмотри, теперь умпа-лумп похож на ёжика!» «Я подумал, что со сливочным шоколадом твоё зелье будет вкуснее... Сейчас-сейчас, я прикажу всё отстроить заново!». Профессор мрачно кривится, скалит зубы в сердцах и уходит, взмахнув напоследок полами мантии. Бесполезно злиться на чёртова идиота, всё равно, что объяснять состав тинктуры младенцу. «Идиот» хлопает ресницами, провожая удаляющуюся по белоснежному коридору, словно уменьшающееся черничное пятно, фигуру своими лиловыми глазами. Горький шоколад, думает он. Почти чистый, тёмный и терпко тающий на языке. И не надо начинки – он будет начинкой сам себе. А вензель на обёртке будет серебряный с зелёным! URL комментария
199. - Эльф?.. Ясный взор баронета скептично изучает застывшего перед ним юношу. Отмечает сложение и рост, останавливается на золотистых локонах и нежном лице. Жаль только сияния голубых глаз, красы всего Лихолесья, оценить сейчас не может: юноша смотрит в сторону, хмуро. - Эльф – это хорошо. У нас как раз сбежал один… - не скрывая усмешки, воркует Люциус, и протягивает руку в перчатке. Чтобы погладить или же чтобы изучить новое приобретение ещё и на ощупь. - …Ну, что значит не домашний? – с лёгким укором говорит Люциус немного позже, наблюдая, как под действием зелья буквально за секунды затягивается порез на ладони. Перчаткам, увы, пришёл конец: не будет же Люциус Малфой носить заштопанное, пусть даже и магически. - Не домашний – значит, приручим. – баронет берёт трость и поворачивается к кровати, на которой, опутанный невидимыми цепями, лежит юноша. Люциус собирался вынуть волшебную палочку из её красивого футляра, но так, пожалуй, будет даже лучше. Действенней. Он улыбается почти ласково и подходит. Пламя в камине мирно потрескивает, поглощая разорванную эльфийскую одежду и изящный изгиб резного лука. Лужица мифрила – всё, что осталось от кинжала, испортившего Малфою перчатку, – впитывается в ковёр. У Люциуса сейчас глаза такого же цвета – отмечает его будущий новый домашний эльф, и тут же зажмуривается от боли. URL комментария
455 Глаза в глаза. Тёплый, тёмно-карий, как крепкий чай или горький шоколад, взгляд не может выдержать ни один человек. Выдержать, и не покориться. Рука с веером карт, когтистая, похожа на лапу рептилии. И ни малейшего движения в лице, которое бы не было полностью ему подвластно. Этого, надо признать, человеком назвать сложно. Хогиоку верно и надёжно присутствует рядом со своим господином, готова к приказу или взмаху мечом. Но этому – «тис, перо феникса» – даже не придётся тянуться за своим оружием. Хрустально-голубые глаза, не мигая и не меняя выражения, кажется, обращают всё вокруг в лёд. Гину, наверное, неловко от того, какие у его капитана могут возникнуть ассоциации с ним, таким же – огромная змея, свернувшаяся у ног визави, кажется, чуть слышно с ним перешёптывается, так, что ему даже губ размыкать не приходится – голубоглазым заклинателем змей. Поэтому Гин избегает смотреть на капитана, только сильнее прижимается тёплым боком, сидя у него на коленях, мягче играет тонкими пальцами в каштановых локонах. Рукоять его меча по другую сторону, и капитана не потревожит. Меч спит, или притворяется, повинуясь велению хозяина, и той, другой змее, не отвечает. «Сами с собой бы его сравнили, тайчо» – эта мысль так очевидна, что Гину её даже думать не надо, все трое находящихся за столом знают это и так. Можно играть чужими жизнями, даже душами, можно делать из того – чудовищного! – во что могут эти души превратиться, себе марионеток. Они столпились позади, как воплощённое в хрупком белоснежном изваянии изображение всех смертных грехов. Отражением напротив – клубящаяся за спиной противника, вполне себе человеческая, но утратившая человеческий облик уже при жизни. Но что же такое нужно сделать со своей собственной душой… только тому, кто ничего в этом не смыслит, кто душами не играл, как этими глянцевыми картонками – не станет страшно при одной мысли о расколотой душе. Айзен Соуске уже готов признать, что в этом сравнении у него не хватает баллов. Признать чужую силу, он, бог – признать поражение перед смертным (смертным ли?). Айзен Соуске нервничает и цепляет на нос старые очки в потёртой роговой оправе, барахтаясь в своей беспомощности.
Только не это опять!.. Подавив стон досады, Тёмный Лорд, победитель смерти, в сердцах швыряет карты на стол. Можно расколоть свою душу, можно пережить собственную смерть и вызвать на игру бога смерти. Но эти брюнеты в очках… невыносимо. У Тёмного Лорда тоже есть фобии. Что ж, не повезло на этот раз, но ему теперь сдаваться? Выиграть у Смерти – теперь это необходимо не только для ритуала, но и, пожалуй, дело чести. Раз уж тот самый Мальчик окончательно Выжил. Воландеморт покидает белую комнату с белым столом и белыми фигурами, листает карту миров в поисках мира, где снова можно будет играть с воплощённой Смертью в прямом смысле слова. К сожалению, он не слышит, как ещё одна Смерть на лондонской крыше цитирует своему коллеге слова их общего устава: «Главное, не терять очки». URL комментария
197. - Это она-то здесь первая красавица? Я как-то иначе её себе представляла! Розали встряхивает роскошной белокурой шевелюрой и капризно морщит прелестный носик, разглядывая простую водолазку и собранные в хвост волосы Флёр. Внимание всех собравшихся на празднике сейчас приковано только к ним, а значит, у всех есть прекрасная возможность сравнить двух девушек. Кто такая эта серая мышь по сравнению с Розали, неотразимым вампиром! Флёр удивлённо приподнимает брови. - Бабушка меня учила, что женщину ук’гашает ск’гомность! – вежливо отвечает волшебница, и светло улыбается, потупив взор, - И потом, Билл любит меня и такой… Изгиб розовых, не знавших помады, губ, трепет ресниц, голос, и все присутствующие в зале издали восхищённый вздох. Флёр дружески приобнимает вампиршу и уходит, оставив её беспомощно хлопать подведёнными ресничками. Пытаясь успокоиться, Розали выпивает бокал птичьей крови, который держала в руке. Уроки скромности и магия вейл – не всё, что передала бабушка своим любимым внучкам. Крошечный флакон, не заметный что в сумочке, что в ладони, достаточно пары капель… Вейлы не выжили бы, если бы полагались всегда только на свою способность очаровывать. Особенно, когда веками приходится делить территории обитания с вампирами… Флёр не нужно оспаривать свой статус красавицы. Но эта крашеная девица пыталась её оскорбить, а вот это уже непростительно. URL комментария
Ксенофилиус Лавгуд/Луна Лавгуд, инцест, эпиграф: "Не плачь, девочка, не плачь, и всё как есть оставь. Послушай папу - папа ведь, как прежде прав. Никто тебя не любит - так, как он, никто..." 327
"Не плачь, девочка, не плачь, и всё как есть оставь. Послушай папу - папа ведь, как прежде прав. Никто тебя не любит - так, как он, никто..."
Быстрое шлепанье босых пяток по полу, секунда – и крошка-Луна забирается в постель родительской спальни. Точнее, теперь уже – только отцовской. Она всегда была храброй, совсем как мама. Только мамы уже здесь нет, и Луна сбивчиво рассказывает, кто там, у неё под кроватью, а на блеклых длинных ресницах дрожат слезинки, и кончик носа покраснел от плача. Ксено не хочет, чтобы его маленькая дочка плакала. Он берёт девочку на колени и шепчет на ушко, превращает детский кошмар в сказку, в урок занимательной зоологии специально для малышки Лавгуд. И попеременно касается губами то нежного, как шелковистая паутинка, завитка на виске, то розовой мочки, а его рука кажется такой тёмной и жилистой на фоне тонкой ткани детской ночной сорочки. Оба знают, что причина для всех страхов и слёз – не подкроватные монстры.
Луна приезжает на каникулы, спешит по перрону, волоча за собой чемодан, и падает в объятия отца, забыв про багаж. Луна не хочет, чтобы её папочка изводил себя работой, забывая даже поесть. Луна наливает чай, нарезает пирог, совсем как мама, но мамы здесь нет. Привычно садится на колени к Ксено и заглядывает в пергамент со свеженаписанной статьёй. Его худые пальцы случайно подцепляют край шерстяной школьной юбки, оставляя на коленке отпечаток чернил. Чай приходится пить из рук дочери, из кружки, заботливо подставленной Луной. Оба знают, что единственный редактор «Придиры» может позаботиться о себе самостоятельно.
Спасаясь от ночного холода, Луна шмыгает под одеяло, стало уже традицией ночевать в родительской спальне. Бывшей родительской. Здесь, под одеялом, тепло и темно. И можно уже не останавливаться только лишь на шелковистых волосах, нежной линии розового ушка, худых девчачьих коленках. Мистер Лавгуд не хочет, чтобы его маленькой девочке было больно или страшно. Он знает, как избежать этого, а потом, в забытьи, хрипло и сбивчиво, клянётся ей в очередной раз, что не допустит, что защитит, никому не отдаст. Так, как не получилось с мамой, но мамы давно уже нет. Оба знают, как на самом деле погибла миссис Лавгуд. Но стоит ли будить подкроватных монстров?.. Луна совсем не хочет огорчать папочку. URL комментария
199 Луг, залитый солнцем и запахом зелени. Сохатый и Бродяга бегут по нему, прочь от разъярённой старосты, Джеймс оборачивается и шлёт ей воздушные поцелуи, пока Сириус рядом с ним загибается от хохота, и пытается утащить друга дальше, прочь, к опушке леса. Лили замедляет бег и останавливается, гневно глядя вслед беглецам. Разворачивается, взметнув в воздухе огненно-рыжую волну волос. Ремуса обдаёт запахом тёплого воска и каштанов, а девушка выкрикивает ему в лицо в гневе: - Хоть ты ему скажи! Ты же его друг! Ремус бессильно улыбается и приподнимает руку, пытаясь жестом успокоить Лили. Та лишь раздражённо отворачивается и щурится от солнца, глядя туда, где скрылись друзья. Тяжело дыша после погони, откидывает за спину тяжёлые растрепавшиеся прядки. Её руки пахнут пергаментом, мелом и корицей, а ресницы на свету прямо таки медные. Девушка уходит по лугу обратно к замку, прошептав напоследок что-то вроде «Придурки…», а у Ремуса остаются эти запахи, тёплые, тёмно-рыжие и солнечные, и воспоминание о сердитых зеленющих глазах. Он даёт себе слово тем же вечером поговорить с Джеймсом и Сириусом по поводу их поведения. Но – не осмелится, конечно. Как и сказать кому-нибудь о том, что произошло с ним сегодня. Как и показать кому-нибудь истинный, телесный облик своего Патронуса. Своё самое счастливое воспоминание. URL комментария
200. Им обоим немного не по себе в первый раз оказаться в родной Школе на посту преподавателей. За торжественным ужином в честь начала учебного года соседка Снейпа по столу так волнуется, что усердно налегает на сливочное пиво, которое ей щедро подливает директор. Даже детского напитка оказывается достаточно, и Снейп, под одобрительный взгляд директора, вызывается проводить плохо стоящую на ногах Сивиллу до её апартаментов. Немного протрезвевшая девушка зазывает на чай, в благодарность, и Снейп не находит причин отказаться. Чуть позже выясняется, что без очков у неё очень даже красивые глаза. А без платья и всё остальное – очень даже. Им обоим немного не по себе в первый раз. А через четыре минуты дверь апартаментов распахивается, и Снейп спешно уходит прочь по коридору, на ходу пытаясь поправить не на те пуговицы застёгнутый сюртук. Перекошенное лицо, вытаращенные глаза, грубый, пронзительный голос, вещающий о чём-то явно далёком от того, что до этого происходило в постели, не скоро сотрутся из его памяти. Трелони стоит в дверях, прикрываясь простыней: — Я задремала?.. Северус, простите, я не хотела! — Мистер Снейп, для Вас, - сквозь зубы, не оглядываясь, цедит Снейп, и исчезает за поворотом. Дамблдор, издалека наблюдающий эту сцену, расстроено оглаживает бороду: план не сработал. А какой был бы удачный поворот!.. URL комментария
186. Фраза изменена. Просто ещё один мальчишка, такой же, как тот. Дети давно уже зарекомендовали себя Ей, как неблагодарные и глупые существа. Впрочем, как и люди в целом. Но этот мальчишка не шёл играть и бесчинствовать со своими сверстниками, он спокойно стоял на площадке самой высокой башни и смотрел в снежную темноту. Белокурый, светленький, словно уже весь промёрз и превратился в нежный иней. Королева улыбнулась и пододвинула его к себе поближе в своих роскошных санях, укутала его своей шубой. – Пойдём со мной, мальчик. Я подарю тебе весь мир. И пару новых коньков в придачу! – Лучше новую метлу… – едва слышно отвечает мальчик, и глядит за край саней, вниз, на проносящийся мимо заснеженный Запретный лес. С его губ срывается облачко пара. – …Или такую же повозку. Один взмах волшебной палочки, и льдинки складываются, без единой щербинки, без чего-либо лишнего, безупречно. Слово «Вечность» написано красивым почерком и мерцает мириадами крошечных кристаллов в льдинках. Глаза мальчика тоже мерцают, как звёзды, но нет в них ни теплоты, ни кротости. – Я не должна целовать тебя. Иначе ты умрёшь от холода. – Произносит Королева, и сама чувствует, как дрожит в её голосе талая вода. На самом краешке, незаметно. URL комментария
333 слова ровно, согласно Ворд (автор постарался) Автор сожалеет, но написалось баловство. Увидев заявку, автор не мог иначе.
Великое и всемогущее божество восседает на своем троне во главе просторной залы, с милостивой благожелательностью наблюдая за своим гостем. Гость всё никак не унимается, то за солнечным зайчиком, непонятно, откуда взявшимся здесь, гоняться начинает, то свой хвост ловит, то сядет, сложив лапки, или принимается умывать белую улыбчивую мордочку. Словно огромные колонны, подпирающие сводчатые потолки, массивный трон, да и сам грозный и могущественный хозяин нисколько его не угнетают. Зверек забавен, и учтив: сказал, что хочет засвидетельствовать свое почтение. И, надо сказать, довольно симпатичен: белые ушки, широкая улыбка, пушистый хвост, метущий по голенищам роскошных сапог. Вежливо шаркнув сапожком, гость сказал: — Меня уверяли, что вы можете превратиться в кого угодно. Ну, например, что вы можете превратиться даже в самое мерзкое чудище. — Могу, — важно отвечал хозяин. — Смотри же. И он превратился в белое, запакованное в пакет чудище. Гость так впечатлился, что от уважения взобрался на люстру, взъерошив хвост, хотя, наверное, в сапогах это было достаточно трудно. Немного попривыкнув, он спустился и отвесил вежливый поклон, улыбаясь еще шире. — Еще говорят, якобы вы можете превратиться во вполне красивого и стильного мужчину — он состроил удивленную мордочку, наклонив голову набок. Бровь хозяина немного нервно дернулась, к счастью, этого было не видно под упаковкой. Он что-то ответил, хотя гость всё равно не смог его расслышать через ткань, и превратился. — О... неплохо. — Зверек разглядывал длинные волосы и великолепный плащ Владыки, героически развевающиеся даже в безветренной зале. — А вот еще я слышал, что вы можете превратиться даже в самое маленькое существо. Но уж в это я никак не могу поверить, вам ведь, наверное, было бы так страшно в таком большом доме… — Не смей называть меня трусом! — нахмурился Владыка. — Смотри! И в то же мгновение он превратился в бабочку. Бабочка хлопала крылышками с очень величественным видом, но белый зверек воскликнул: "Икоросэ, Шинсо!" и бабочка была съедена. За стенами замка послышался грохот колес и голоса: это король вместе с маркизом Куросаки ехали осматривать окрестности. Ичимару Гин в задумчивости почесал себя лапкой за ухом и с удобством расположился на просторном троне. После сытного обеда самое время поспать. URL комментария
№2. Исида? )) Автор заранее извиняется за возможные несостыковки с каноном.
Они прощаются у парадного входа. Её улыбка такая яркая, когда она благодарит за сопровождение и желает доброй ночи. Вежливо кивает, от чего медные пряди волос, извиваясь, спадают на роскошную грудь. Не по-детски роскошную грудь. Не сразу отнимает свою руку от его. Сложный был день, - говорит она, зябко запахивая на груди пиджачок школьной формы, - пусть он идет поскорее домой и хорошенько отдохнет. И горячего молоко попьет с лимоном – она где-то слышала, что это помогает уберечься от простуды. Он молча поправляет очки и сует руки в карманы пальто. А потом смотрит вслед, как ладная девичья фигурка пересекает газон перед домом и взбегает на крыльцо. Вечерний ветерок облепляет подолом платья пышные бедра и стройные ножки, свет фонаря над дверью четко обрисовывает силуэт под тонкой тканью. Он снова поправляет очки, немного чрезмерным жестом, и закуривает. Как врач, он бы не советовал девочке одеваться так легко в это время года. Дождавшись, пока в окнах на втором этаже загорится свет, он бросает очередной окурок к кучке других на земле и, наконец, сходит с места. С каких пор подвозить одноклассниц сына до дома стало неотъемлемой частью его распорядка на вечер? С каких пор запах духов, крошки печенья на сиденьях в его безупречном авто, и неугомонная болтовня его не раздражают? С каких пор чарующая улыбка и округлые формы Иноуэ, Орихиме, не идут у него из головы? Он находит в мини-баре автомобиля непочатую коллекционную бутылочку водки, подарок от коллеги с одной из международных конференций, и основательно к ней прикладывается. Пожалуй, это тоже несколько чрезмерно, но ведь алкоголь тоже помогает уберечься от простуды?..
Спустя полчаса Иноуэ Орихиме прячется за шторкой от обзора из окна, ерзает и жарко краснеет, утыкаясь носом в сжатую в кулачках тюль. Он не ушел, опять не ушел, и хорошо, что родителей нет дома, а вот соседи уже все, наверное, проснулись, ведь… Он стоит на лужайке под окном и поет, взывая к свету в окошке и прося хоть один только взгляд. Он явно нетрезв, немного пугающ и теперь он точно простудится, и непонятно, куда девался обволакивающий мягкий баритон – голос-то у него как у павлина, право слово. Но для нее еще никто и никогда не пускался на столь нелепые поступки. Но Рюукен Исида никогда не делал ничего столь чрезмерного. Любовь, это… URL комментария
Исполнение №2. На страх и риск автора. 300 слов согласно Ворд.
Так всегда пишут в сказках: бравый рыцарь спасает принцессу, и живут они долго и счастливо. Ага. Только нигде не написано, как это – счастливо? А самому Ичиго как-то особо негде было посмотреть на отлаженный семейный быт. Да и не задумывался он об этом, не до того. Пожалуй, только смутно представлял себе что-то благостное и уютное, подходящее под описание «семейный очаг». Где после трудного дня можно расслабиться душой и телом. Где ждёт красавица-жена и вкусный ужин. Почти так оно и было, но… Нигде, ни в этой благостной картине, ни в сказках, принцесса не оказывается зареванной, в мятом халатике, хнычущей в подушку, пока её спаситель и защитник топчется в тёмной прихожей, как настоящий и беспримерный остолоп. Ичиго в сердцах хватается за голову, ероша жёсткие рыжие волосы. Он не хотел скандала и ссоры, честно. Но, после загруженного рабочего дня и ежевечернего патрулирования улиц на предмет активности Пустых, он совершенно не был морально готов к неожиданностям и риску дома за столом. «Что это? Что ты приготовила?» Она мялась и мило краснела, и пыхтела от старательности, таская тарелки и кастрюльки к столу. И явно весь день на кухне провела. Но Ичиго же совершенно не может это съесть! Ни жареную рыбу с клубничным йогуртом, ни сладкий суп из солёных огурцов… Огромные карие глаза стремительно влажнеют, сияющая улыбка исчезает, и это нечестный ход, Ичиго не сдерживается и повышает голос. И вот, пожалуйста, обидел свою принцессу. Он тяжко вздыхает, трясет головой и идёт в спальню. Гладит мокрые щечки, стирает пятнышко муки, осевшее на каштановых волосах. - Прости… Как это, в сказках?.. Просто надо любить свою принцессу. Приносить цветы хотя бы раз в месяц. Замечать, как идёт новое платье. Ну и, конечно же… - Там ещё пирог есть… - слабый голосок, перемежаемый стихающими всхлипами. – С черникой и… Ещё тёплый, наверное… Ичиго целует красавицу-жену в макушку и мужественно собирается с духом. URL комментария
@настроение:
Надо будет сюда же перетащить не перетащенные.
И да, главное, что обидно не проработано в фильме: глобальный наёб с Изумрудным городом, суть, основа и вообще.
апд. Ну и, конечно, кому-нибудь из ценителей должны доставить отсылки к "Воображариуму Доктора Парнаса" в опенинге, и переход от ч/б к полихромному изображению Как В Каноне.
Тем не менее, было решено смотреть Оза. Несколько вещей, которые имею сказать: Тема красных башмачков не раскрыта! И да, я ещё в детстве заподозрил, что у толпы правительниц-ведьм с единственным правителем-мужиком всё не так просто. Тема формирования комплексов и подрыва самооценки у несчастных крупных кошачьих раскрыта на ура. Своеобразное возмещение долга для девочки-колясницы тронуло. И да, Великий и Ужасный просто именно такой, каким я мечтал бы его увидеть! Именно такая пакостная рожа!